Неприятным моментом оказалось наличие у вновь прибывших тренированной собаки, для которой все мои попытки запутать следы стали лишь временной проблемой, с которой она быстро справилась.

Тем не менее, у меня имелась приличная фора – я опережал преследователей километров на десять, и до наступления темноты они явно не успевали добраться до нашего лагеря.

Я внимательно всмотрелся в записи, сделанные спутником. По наши души из Рейха прилетел некий Генрих Рихтенгден – целый полковник и немалая шишка в Абвере. Прибывшие с ним бойцы тоже явно не были новичками, и нам совершенно точно следовало ждать от них неприятностей.

К лагерю я вышел уже в темноте. На удивление, вцепившиеся в мой след немцы с наступлением ночи не остановились, но стали заметно осторожнее, и скорость их передвижения резко упала. Я пожалел, что у меня нет гранат – могла бы получиться отличная ловушка, заметить которую в свете фонарей у немцев было очень мало шансов.

Щеглов и Игнатов прибыли на место примерно час назад и ждали только меня. Капитан считал, что прорываться нужно немедленно, пока немцы не сформировали плотное кольцо оцепления.

– Север – лучшее направление. Если наши еще удерживают Киев, нам не придется форсировать Днепр, – высказал Щеглов свои соображения сразу после того, как мы обменялись приветствиями.

Майор Шлиман мрачно поглядывал на нас. Возможно, в какой-то мере русским он владел, но, похоже, не настолько, чтобы понимать быструю разговорную речь, хотя общий смысл мог и уловить.

– Там слишком плотная линия фронта, командир, – с сомнением в голосе произнес Игнатов, – как мы будем ее переходить? К тому же мы легко можем попасть под очередное немецкое наступление, и тогда шансов вообще не останется.

Разведчики принялись обсуждать детали предстоящего прорыва, а я, прежде чем высказать свою точку зрения, решил еще раз внимательно изучить обстановку.

– Нас обложили очень качественно, – вклинился я в разговор во время одной из пауз, – Судя по тому, что я видел и слышал, пока пробирался сюда, оцеплена территория примерно двадцать на тридцать километров, а внутри периметра пущены патрули на мотоциклах, которые довольно плотно держат основные дороги. Плюс пулеметные посты на развилках и перекрестках. Сейчас ночь, но с рассветом сверху всю территорию накроет еще и зонт воздушной разведки.

– Тем более уходить надо немедленно, – еще больше утвердился в своем мнении капитан.

– Это не все, товарищ командир. Похоже, собаки все-таки взяли мой след. Не сразу, но взяли, и весьма вероятно, что наступившая ночь немцев не остановит. Так что действовать действительно нужно быстро, вот только на север мы не прорвемся. Сплошной линии оцепления, конечно, нет – у противника просто не хватило бы солдат на такой периметр, но местность позволяет немцам расставить усиленные посты таким образом, чтобы все разрывы между ними хорошо просматривались в свете осветительных ракет. К тому же небо относительно ясное, и им в какой-то мере помогает луна. Плюс подвижные дозоры между опорными пунктами…

Зуд за ухом заставил меня прерваться. Происходило что-то необычное, на что вычислитель решил немедленно обратить мое внимание.

– Прошу прощения, товарищ капитан, – негромко произнес я, и что-то в выражении моего лица заставило разведчиков потянуться к оружию, – мне нужно срочно кое-что проверить.

Дождавшись кивка Щеглова, я тихо скрылся между деревьями и, отойдя от лагеря метров на сто, остановился, прикрыв глаза. С востока к Днепру приближался советский транспортный самолет ПС-84. Немцы, на Кременчугском плацдарме слышали звук моторов, и предупредили зенитчиков, прикрывавших переправляющиеся через Днепр войска фон Клейста. Видимо, они приняли транспортник за ночной бомбардировщик, и сейчас готовили ему теплую встречу.

Я улыбнулся своим мыслям. Похоже, на сцену выходила новая группа действующих лиц. По обоим берегам Днепра вспыхнули прожекторы и начали шарить лучами по ночному небу, но транспортник шел высоко, а облачность, хоть и не была сплошной, но немцам сильно мешала. Зенитки открыли огонь. Вряд ли он мог повредить самолету – расстояние было слишком велико, да и летел транспортник немного в стороне от мест, где переправлялись немцы.

Над Днепром самолет сбросил несколько небольших бомб. Судя по всему, их выбрасывали прямо из открытой двери. Куда-то попасть в таких условиях экипаж, естественно, не рассчитывал, но вполне мог надеяться создать у немцев иллюзию, что целью полета была именно бомбардировка.

Я внимательно наблюдал за самолетом. Его курс вел практически в центр оцепленной немцами зоны, лишь с небольшим отклонением к югу. Стопроцентной уверенности в том, что это именно заброска в тыл диверсионной группы, у меня не было, и я решил еще немного подождать. Транспортник снижался. Здесь, в немецком тылу, он мог нарваться на зенитный огонь лишь случайно, попав в зону действия ПВО какого-нибудь особо охраняемого объекта, но, видимо, пилоты знали, что на их пути ничего подобного не имеется, и вели машину уверенно.

Скорость самолета тоже заметно упала, и сомнений в том, что я сейчас увижу, у меня почти не осталось. От транспортника отделилась россыпь темных точек, в которых вычислитель распознал людей и несколько мешков с грузом. Я дождался, когда над десантниками раскроются купола парашютов и зашагал обратно к лагерю.

– У нас гости, товарищ капитан, – сообщил я настороженно глянувшему на меня Щеглову. – Только что километрах в пяти от нас прошел транспортный самолет. Наш. Судя по всему, он сбросил группу парашютистов. Похоже, на левом берегу Днепра о нас не забыли. Разрешите организовать встречу?

Днепр прошли без особых проблем. Немцы, конечно, пытались поймать самолет лучами прожекторов и вели зенитный огонь, но пять километров – весьма приличная высота. С учетом ночи и переменной облачности зацепить транспортник они могли только случайно.

– Пять минут до точки, – доложил Лебедеву штурман, выглянувший из пилотской кабины.

Майор посмотрел в иллюминатор. Под ними простиралась чернильная тьма, иногда разрываемая вспышками осветительных ракет. То, что немцы подвешивали «люстры» у себя в тылу, Лебедеву не понравилось. Видимо, с наступлением темноты противник решил не прекращать поиск группы Щеглова.

– Минутная готовность!

– Построились! – приказал майор, пропуская вперед своих бойцов.

Первые трое несли дополнительные мешки с грузом – две рации, оружие, боеприпасы, продукты… Мешки тоже были снабжены небольшими парашютами.

– На точке! – доложили из кабины пилотов.

– Пошли! – немедленно скомандовал Лебедев, и стоявший первым у двери сержант Мальцев выбросил во тьму мешок с грузом и через секунду прыгнул сам, мгновенно исчезнув из виду.

Вся выброска заняла меньше тридцати секунд – чем плотнее группа выходит из самолета, тем меньше разброс при приземлении, но майор понимал, что собраться вместе все равно будет непросто, а ведь надо еще найти сброшенный груз.